Причина такого резиноцида – двигатель. Он не смягчен, а стало быть, у вас 6,2 литра обычной, не измененной турбонаддувом мощи и крутящего момента. Дифференциал делали, возможно, с таким инженерным подходом, который использовали авторы книги «Как это делали викторианцы» для открытия, например, шлюзовых ворот или шасси, но с восьмицилиндровым двигателем подобный подход не справится.

Если включить антипробуксовочную систему, то вы вообще никуда не уедете. Если ее выключить, то вас начнет мотать из стороны в сторону. Эта машина напоминает меня – почти ребенок в своей честности.

И в этом ее лучшие качества. Несмотря на безумие, это не распоясавшаяся гоночная машина. В отличие от Porsche, которая отказывается в своих гоночных автомобилях даже от спутниковой навигации и заменяет задние сиденья эстакадами, Mercedes оставила на местах почти все, что можно ожидать от подобной машины. Если вы вежливо попросите и позолотите им ручку, они даже могут вернуть задние сиденья.

Если вы, как я, научитесь объезжать люки и выбоины, то ездить на этой машине можно на повседневной основе. К ней подключается iPod. Есть кондиционер. Есть багажник. Нужно только помнить, что ни при каких обстоятельствах нельзя разгоняться на полную мощность. Если только вы не обнаружили, что жена изменяет вам с вашей собственной матерью, вы не потеряли работу и ваших детей не арестовали.

Это уникальная машина. Такого больше не делают и, по всей вероятности, – из-за плохого понимания науки в мире – не будут больше делать никогда. С виду это немецкая гоночная машина – снаряд из страны, которая изобрела подобные вещи. Но на самом деле она представляет себя на Телеграф-роуд, в восьми милях от Детройта, субботней ночью, в бейсболке козырьком назад и с бутылкой пива Coors в большой мозолистой лапе. В общем, это мощная машина.

Принцу Чарльзу она тоже понравится. Иногда она может действовать как миорелаксант [67] .

Пускай не крейсер, но по-собачьи плавать может

Jeep Grand Cherokee 3.0 CRD V6 Overland

На прошлой неделе Э. Э. Гилл [68] так страстно описывал Нью-Йорк, что мне захотелось все бросить и сразу же туда отправиться. Конечно, он признавал, что летом из-за влажности небо напоминает клейстер, а зимой становится шиферно-серым и спускается прямо к земле, чем уничтожает смысл существования всего города. Но он рассказывал об осеннем дне, о ярко-красном закате в Центральном парке, когда небо постепенно тухнет, как будто его яркость переходит в энергию местных жителей.

Я готов согласиться с Эдрианом, что Нью-Йорк – один из величайших городов в мире. Среди них (порядок случайный) я назову также Сан-Франциско, Рим, Токио и Кейптаун. Но на прошлых выходных, после длительного молчаливого созерцания, я решил, что никто из них и рядом не стоял с безоговорочно лучшим городом мира – Лондоном.

К этому выводу я пришел, потому что работал в выставочном центре ExCeL, который расположен примерно в 6000 милях к востоку от Сити. В следующем году там пройдут соревнования по бегу и прыжкам.

Борис Джонсон скажет вам, что лучше всего добираться туда на легком метро. И будет неправ. Лучше всего добираться туда по Темзе, на роскошной яхте Fairline Targa 47.

Я с самого начала должен пояснить, что вести лодку по центру Лондона чрезвычайно сложно. В этом убедился еще гражданский инженер Джозеф Базальгетте [69] , когда отделял набережной Темзы городскую сточную трубу от Сити. В современные власти, вероятно, вселился его дух, потому что они разработали фантастически продуманный план, который гарантирует, что ни одно частное лицо не сможет даже на мгновение припарковать свою яхту ни в одном месте. Вы можете приблизиться, но сразу же после этого должны отплывать.

Два года назад администрация лондонского порта установила предел скорости 12 узлов на некоторых участках реки, и я совершенно не удивлен, потому что посреди прогулочных лодок и барж, которыми управляют люди, живущие по установленным в XIX веке правилам, чувствуешь себя в полном недоумении. Отправиться на прогулочной яхте в чужой мир, полный людей, которые в нем работают, – это как поехать на трехколесном велосипеде по рельсам центральной линии метро. И то и другое закончится катастрофой. Так или иначе, вы обязаны попробовать. Это должно быть первым в списке дел, которые вы должны успеть закончить до своей смерти. Дождитесь ясного осеннего денька, когда на небе ни облачка, и отправляйтесь на яхте в центр Лондона. И тогда вы поймете, почему ничто другое с этим не сравнится.

Все дело в разнообразии. Нью-Йорк – это монокультура. Это нечто единое. Как и Сан-Франциско. Как и Рим. Лондон же разнообразен. Есть Тауэр, которому почти тысячу лет, и рядом стоят новенькие храмы капитализма из стекла и бетона. Вы смотрите на бывшие склады XIX века и переводите взгляд на собор XVII века. А потом левым глазом вы видите Вестминстерский дворец, а правым – колесо обозрения «Лондонский глаз». Вскоре ваша голова уже мотается туда-сюда, как у той девочки из «Изгоняющий дьявола» [70] , и вы начинаете завидовать мухе, которая обладает фасеточным зрением.

Через минуту вы проплываете мимо военного корабля «Белфаст», линейного крейсера времен Второй мировой войны, и не успели вы критически оценить его корму, как пора разворачиваться и глазеть на главный вид Лондона – Тауэрский мост. Это не речная прогулка, а путешествие во времени.

И я готов поспорить, что нет ни одного другого города в мире, где бы на электростанцию взирали с восхищением. Но именно это и происходит в случае с Баттерси.

Но окончательно лишит вас дыхания обратный путь вечером.

Многие города принаряжаются для каких-то одноразовых событий. Лондон же выглядит как в канун Нового года все время. Он залит чудесным светом. После лазерного луча Гринвичского меридиана, мимо Кэнари-Уорф и пройдя под бело-голубыми огнями Тауэрского моста, вы снова прибываете к Вестминстеру, часовая башня которого светится теплым сочетанием ярко-зеленого и ядовито-оранжевого, а «Лондонский глаз» напротив выглядит порталом в космос. Мне повезло даже застать венчающую композицию новую луну.

Далее следует мост Альберта. Он так ярко освещен и отражение так отчетливо видно, что вам кажется, будто вы плывете по реке заварного крема. А слева и справа стоят новые дома со стильными квартирами с окнами от пола до потолка. Задергивать шторы бессмысленно: кто смотрит? Ну вот мы смотрели. И это тоже было здорово.

Нет в мире другой часовой прогулки, за время которой можно было бы столько увидеть, и при этом все, что вы увидите, будет совершенно разным. Каждый день я замечаю что-то еще. Еще одну вычурную викторианскую деталь. Еще один элегантный способ превратить склады, которые обслуживали индустрию, которая их построила, в квартиры для индустрии, которая дает современной Британии топливо. Сотню лет назад в этих складах были хлопок и табак, а сейчас там живут банкиры, которые на полгода приезжают из Нью-Йорка, выходят на балкон, таращатся во все стороны и не верят собственным глазам. Пятая авеню – это чудо современного мира. Но каньон, который вырезает старушка Темза, ни с чем не сравнить.

К сожалению, поскольку яхта была столь хороша, а вид столь трогателен, я каждый день ездил на работу в ExCeL именно водным путем. Следовательно, новая версия Jeep Grand Cherokee, о которой я вообще-то должен бы написать этим утром, большую часть времени простояла в закрытом гараже.

Эта машина с трудом появлялась на свет. Она была задумана, когда Chrysler, породившая ее фирма, сочеталась браком с Daimler, владеющей Mercedes-Benz, так что многие фундаментальные черты роднят ее с Mercedes ML. Но еще до ее рождения родители развелись, и мать сбежала с парнем из Fiat. Результатом новой связи стало то, что у машины появился трехлитровый итальянский дизельный двигатель. Других вариантов нет.